Крупный бизнес

(Big bisness)

Понятие крупного бизнеса, развитие и прибыль

Информация о понятии крупного бизнеса, развитие и прибыль

Содержание

Содержание

Крупный бизнес

-Динамика развития

-Прибыль и рентабельность

-Производительность труда

-Комплексная эффективность

-Крупный бизнес устойчиво двигается от сырья к переработке

-Приостановление роста концентрации денежных потоков в Москве

-Постепенно достижения российского бизнеса признаются и на Западе.

-Крупный бизнес в стране

Пережить кризис

-"Вредный" бизнес - крупный бизнес

-Крупный бизнес в Российской Федерации

-Крупный бизнес ведет страну к очередному кризису

История крупного бизнеса

-Крупный бизнес как субъект городской среды - возможен ли позитивный вклад в развитие российского города?

-Немного истории

-Современные примеры: Россия

-Зарубежные примеры

-Основные выводы

Крупный бизнес обеспечивает более высокую рентабельность и эффективность труда. Динамика развития

Если в целом крупный бизнес сейчас стал более инертным, то об отдельных его представителях этого сказать нельзя.

По итогам 2001 года в качестве лидеров рейтинга по динамике развития выступали крупнейшие организации отраслей, ориентированных преимущественно на внутренний спрос. В 2002-м же году свои позиции удержали только те из них, чей сбыт напрямую зависит от спроса населения: пищевая и табачная промышленность.

Другой тип быстрорастущих компаний - те, кто смог воспользоваться благоприятной ценовой конъюнктурой на мировых рынках. Прежде всего это нефтяная (рост экспортирования более чем на 7,5% при увеличении внутреннего потребления на 3%) и газовая (3,5% и 1,7%) промышленности. Сходная ситуация сложилась в черной металлургии. Вследствие смягчения условий поставки продукции отрасли в США и ряд других стран-импортеров, а также из-за роста цен на нее как на внешнем, так и на внутреннем рынке, выручка компаний отрасли существенно увеличилась.

Впрочем, мировые рынки благоприятствовали не всем. Хотя крупнейшие фирмы цветной металлургии несколько улучшили свое положение (рост реализации на 3,7%, однако не следует забывать, что в прошлом году вообще имела место отрицательная динамика), отрасль в смысле динамики находится на одном из последних мест. Высокий удельный вес экспортирования (от 75 до 90% в зависимости от продукта) на фоне формирующегося со второй половины 2002 года избытка предложения и снижения цен на цветные металлы на мировом рынке сделал свое дело.

Лидеры машиностроительной индустрии замедлились в своем развитии по сравнению с 2001 годом более чем вдвое. Характерно, что достаточно высокие темпы роста были обеспечены в первую очередь в тех секторах отрасли, где удалось сохранить экспортный потенциал или инвестиционный спрос: ВПК, энергетическое и транспортное машиностроение. Здесь следует отметить такие факторы, как экспортные поставки продукции военного назначения, а также оборудования для электростанций, в первую очередь в Китай и Индию, существенный рост гособоронзаказа, резкое увеличение спроса на оборудование для отечественной электроэнергетики (в частности, на паровые турбины).

Прибыль и рентабельность

Прибыльность крупного бизнеса снижается второй год подряд, причем ускоряющимися темпами. В этом году суммарный объем балансовой прибыли компаний "Эксперт-200" составил 764,7 млрд рублей. Снижение по сравнению с прошлым годом - 10,8% (4,7% годом ранее). Но если в 2001 году основным фактором снижения прибыли стало падение мировых цен на энергоносители и продукцию металлургии, то сейчас причины не столь однозначны.

На результатах крупных нефтегазовых компаний сказалось в основном усиление налоговой нагрузки вследствие введения налога на добычу полезных ископаемых и рост транспортных расходов. В итоге они потеряли 4,3% прибыли относительно прошлого года. И это на фоне благоприятной ценовой конъюнктуры. В цветной же металлургии снижение массы прибыли более чем на 63% обусловлено в первую очередь именно снижением мировых цен на продукцию отрасли. В электроэнергетическом секторе балансовая прибыль сократилась почти на две трети, а в угольной - практически вдвое. Единственной отраслью сырьевого сектора, увеличившей объем прибыли, по результатам рейтинга стала черная металлургия (рост на 36,8%).

В прошлогоднем рейтинге был зафиксирован рост прибыли компаний обрабатывающих отраслей. Однако продолжения он не получил. Так, суммарная балансовая прибыль крупнейших машиностроительных предприятий сократилась на 10%. А продемонстрировавшая годом ранее двукратное увеличение этого показателя пищевая промышленность ныне довольствуется лишь пятипроцентным приростом.

Прошлогодние фигуранты двадцатки наиболее прибыльных российских компаний, организации машиностроения и пищевой промышленности, хотя и несколько сдали позиции, но сохранили свое присутствие. Более того, в число лидеров вновь пробился ТВЭЛ - единственный представитель машиностроителей в позапрошлом году. Еще один новичок в данной номинации "Филип Моррис Ижора" - лидер последних двух лет по эффективности труда.

Наименование фирмы	Отрасль	Балансовая прибыль млн.руб.	Прибыль после налогообложения млн.руб.
Газпром	нефтяная и нефтегазовая промышленность	152733,0	119557,0
НК ЮКОС	нефтяная и нефтегазовая промышленность	119481,6	96087,0
Лукойл	нефтяная и нефтегазовая промышленность	80971,5	57796,5
Сургутнефтегаз (ОАО)	нефтяная и нефтегазовая промышленность	62093,9	49775,6
Тюменская нефтяная организация	нефтяная и нефтегазовая промышленность	42389,3	39240,8
Газпромнефть	нефтяная и нефтегазовая промышленность	41537,5	36423,1
НК "Роснефть"	нефтяная и нефтегазовая промышленность	21775,4	15020,3
НК Славнефть	нефтяная и нефтегазовая промышленность	19607,1	13432,8
Новолипецкий металлургический комбинат	черная металургія	19256,9	15097,6
РАО ЕЭС Российской Федерации	Электроэнергетика	14564,0	34994,0
Северсталь	черная металургія	9930,8	6506,7
Алроса	Промышленность драгоценных металлов и алмазов	9593,7	6553,2
Группа Татнефть	нефтяная и нефтегазовая промышленность	9584,8	6309,5
ГМК Норильский никель	цветная металургія	9290,4	2850,3
ТВЭЛ	Машиностроение	9049,3	6525,6
Башнефть	нефтяная и нефтегазовая промышленность	7819,0	5837,3
КнААПО	Машиностроение	7160,6	4401,9
Филип Моррис Ижора	табачная промышленность	6978,9	6386,9
АвтоВАЗ	Машиностроение	6264,0	1332,0
Пивоваренная фирма Балтика	пищевая промышленность	6061,2	4854,9

Несмотря на снижение абсолютных показателей, крупная промышленность по-прежнему более рентабельна, чем средний бизнес. Средняя рентабельность (исчислялась как отношение прибыли после налогообложения к объему реализации) компаний "Эксперт-200" составила 12,9% против 7,2% в среднем по промышленности (то есть в 1,8 раза больше). Более того, на общем фоне снижения рентабельности крупный бизнес теряет эффективность почти в полтора раза медленнее, чем промышленность в целом.

Выигрыш в рентабельности крупных компаний перед средними наблюдается практически во всех отраслях, однако особенно он заметен в химической промышленности (более чем вдвое) и машиностроении (в 1,9 раза).

Наиболее рентабельными среди участников рейтинга остаются нефтегазовые предприятия. А ЮКОС, например, признан Fortune одной из наиболее рентабельных компаний в мире.

Один из лидеров прошлогоднего рейтинга по росту рентабельности - машиностроение - в этом году выглядит не столь впечатляюще, на треть сократив ее уровень. Причем если раньше среди ведущих компаний доминировали представители ВПК, имеющие крупные экспортные контракты, то в этом году преобладают предприятия транспортного и энергетического машиностроения (таблица 6). Это "Метровагонмаш", НПО "Сатурн", помимо авиационного двигателестроения специализирующееся на производстве энергогенерирующих и газоперекачивающих установок, ТВЭЛ (тепловыделяющие элементы для АЭС), "Стинол" (бытовая техника).

	Место в списке 1	Организация	Рентабельность (%)
1	123	"Нортгаз"	43,4
2	65	Золотодобывающая организация "Полюс"	36,3
3	145	Омолонская золоторудная фирма	35,8
4	61	"Ваньеганнефть"	35,3
5	35	"Филип Моррис Ижора"	34,8
6	130	"Белкамнефть"	32,2
7	129	"Метровагонмаш"	28,4
8	18	Новолипецкий металлургический комбинат	28,3
9	114	"Ярпиво"	27,2
10	4	Нефтяная организация ЮКОС1, 2	26,9
11	82	НПО "Сатурн"	25,1
12	5	НК "Сургутнефтегаз"1	24,8
13	190	"Метафракс"	24,3
14	7	Нефтяная фирма "Сибнефть"1, 2	24,3
15	26	ТВЭЛ1	23,7
16	173	Шахта "Распадская"	23,2
17	198	Пермская печатная фабрика "Гознак"	22,4
18	32	Пивоваренная организация "Балтика"1, 2	22,4
19	70	"Стинол"	21,1
20	6	Тюменская нефтяная компания1, 2	20,6

Эффективность труда

Эффективность труда в крупном бизнесе быстро растет. В среднем по рейтингу она достигла 1205 тыс. рублей (38,4 тыс. Долларов) на одного работника, увеличившись по сравнению с прошлым годом на 17,5% в рублевом и на 9,1% - в долларовом исчислении, а рост наблюдался в подавляющем большинстве отраслей. При этом прошлогоднее полуторное превосходство крупного бизнеса над средним по эффективности труда сохраняется.

Среди двадцати наиболее производительных компаний традиционно доминируют табачные и пищевые, в этом году - по семь и шесть соответственно (таблица 7). Лидерство второй год подряд сохраняет представитель табачной промышленности "Филип Моррис Ижора". Машиностроительные организации уже не первый год сокращают присутствие в двадцатке. Остался единственный представитель отрасли - старожил номинации "Петербург продактс интернешнл".

Комплексная эффективность

Традиционно используемая для анализа положения промышленных отраслей (представлены крупнейшими компаниями) картинка, по аналогии с бостонской матрицей выстроенная в координатах темпы роста-рентабельность, показывает: прошлогодний прогноз относительно репатриации в "звездный" сегмент (динамичное развитие на фоне высокой рентабельности) нефтегазовой промышленности оправдался (график 9).

Даже в не очень удачные для нефтянки годы мало кто мог соперничать с ней по рентабельности. Поэтому неудивительно, что в относительно благополучный для нее период большинство других отраслей оказываются задвинуты в сектор "собак" (темпы роста и рентабельность ниже среднего уровня). Время от времени определенную конкуренцию нефтянке в плане эффективности составляла еще какая-либо экспорториентированная сырьевая отрасль (обычно цветная металлургия). Сейчас ситуация изменилась. Впервые не сырьевая и ориентированная на внутреннее потребление отрасль не только присутствует в "звездном" сегменте, но и существенно превосходит нефтянку и по динамике, и по рентабельности. Это табачная промышленность.

"Лошади" (динамичные, но не очень рентабельные сферы производства) также представлены более широко, чем это обычно бывает в успешные для нефтегазового сектора периоды (например, в 2001 году). Сейчас их три против одной два года назад.

А вот прошлогодние опасения относительно химической промышленности оправдались. Отрасль прочно обосновалась среди "собак".

Крупный бизнес устойчиво двигается от сырья к переработке

То, что точки роста в основном оказались вне 200 крупнейших, совершенно не умаляет их роли. Дело в том, что практически все быстрорастущие сегменты так или иначе обслуживают эти две сотни. Это либо фирмы, стоящие выше или ниже в производственной цепочке (а порой даже аффилированные с участниками рейтинга), либо организации, обслуживающие инвестиционный спрос, либо, наконец, фирмы удовлетворяющие потребительские нужды сотрудников. "Эксперт-200" - это основа их успеха. И для них отнюдь не безразличны тенденции развития крупных компаний.

Внешне эти тенденции выглядят довольно странно. Нынешний рейтинг очень напоминает рейтинги 1997-го и 2001 годов. Во-первых, его отличает крайне высокая стабильность. Столь слабые структурные сдвиги имели место лишь накануне кризиса. Во-вторых, вновь выросла доля сырьевых отраслей, прежде всего нефтегазовых компаний. То есть мы вернулись. В лучшем случае на два года назад, в худшем - мы на пороге кризиса.

К счастью, внешняя схожесть обусловлена принципиально иными причинами. Единственное, с чем сложно спорить, так это с резко выросшей стабильностью рейтинга, которая, прежде всего, отражает сложившийся статус-кво в нынешнем составе олигархов. Однако вновь всплывший вопрос о справедливости залоговых продаж с молотка и инвестконкурсов может серьезно нарушить это равновесие уже в ближайшее время. Новичков среди двухсот крупнейших - 31 (15,5%), в то время как в прошлом году - 49 (25%). Порядок следования компаний в списке изменился еще меньше. Коэффициент ранговой корреляции (значение "1" соответствует полному совпадению списков, "-1" - обратный порядок) имеет рекордное значение - 0,831 против 0,767 в 2002 году, 0,744 в 2001-м и 0,8 - в 1998 году. Двадцатка крупнейших практически не претерпела изменений (таблица 1). С 21-го на 18-е место продвинулся Новолипецкий металлургический комбинат, соответственно, с 18-го на 21-е место ушла "Башнефть". Первая шестерка вообще не шелохнулась. Счет прошлогодний: 19:1 в пользу сырьевиков. Единственная несырьевая копания - тот же АвтоВАЗ, переместившийся с 8-й на 9-ю позицию.

А вот что касается сырьевиков, то здесь не все однозначно. С большой степенью уверенности можно утверждать, что увеличение их доли обусловлено лишь текущей конъюнктурой. Среднесрочная же тенденция - экспансия обрабатывающих отраслей.

Представительство сырьевых компаний в рейтинге выросло с 70 до 77 (таблица 2). Сокращение удельного веса сырьевых отраслей в суммарном объеме реализации "Эксперт-200", наблюдавшееся в предшествующие два года, тоже, казалось бы, прекратилось. Сейчас он составляет 79,5% (рост на 0,9 пункта) против 78,6% в 2002 году

Однако, во-первых, в 2000-2001 годах доля сырьевых отраслей все же была выше - 81% и 80,6% соответственно (а их представительство в рейтинге составляло 90 и 88 компаний). Во-вторых, рост доли сырьевиков сейчас в значительной степени обусловлен подъемом мировых цен на нефть и металлы. Если исключить этот фактор, то роста сырьевого сектора уже не наблюдается. Наконец, в-третьих, из 31 новичка 18 (58,1%) представляют обрабатывающие отрасли. Четыре из них являются машиностроительными предприятиями.

В их числе производители высокотехнологичной продукции для авиации - корпорация "Аэрокосмическое оборудование" (в ее состав входит ОАО "Пирометр", занимавшее в прошлом рейтинге 125-е место) и Чебоксарское научно-производственное приборостроительное предприятие "Элара". В состав Европейской подшипниковой корпорации (обеспечивает около 35% российского производства подшипников) входит одно из ведущих предприятий данного сегмента отечественного машиностроения - ОАО "Московский подшипник" (ГПЗ-1). Пищевая промышленность делегировала пять компаний, среди которых носители известных брэндов - "Данон", "Эрманн", мясокомбинат "Клинский". С семи до девяти увеличила число фигурантов рейтинга табачная промышленность (появились "Ротманс-Нево" и "Праймери Дон"). Участником "Эксперт-200" стала крупная лесопромышленная группа "титан", владелец Архангельского ЦБК (89-е место в прошлогоднем рейтинге).

Еще один фактор, свидетельствующий о новом состоянии крупного бизнеса, - тенденция к снижению концентрации. Правда, формальные показатели свидетельствуют об обратном. Децильный коэффициент дифференциации - доля первого дециля, то есть первой двадцатки компаний, по отношению к последнему - увеличивается четыре года подряд: с 55 в 2000 году до 59,9 в этом (график 5). Но еще в 2002 году мы констатировали, что первая двадцатка стала равномернее. Так, четырехкратный разрыв между объемом реализации первой и третьей организации рейтинга, имевший место в середине 90-х годов, к 2002 году сократился до 1,4. Сейчас он составил 1,3.

Вторая двадцатка не отрывается столь сильно от первой, как это было еще три-четыре года назад. Правда, удельный вес второй двадцатки несколько сократился (9,9% против 11% в прошлом году). Но это в значительной степени является конъюнктурным колебанием. Важнее то, что основу второго эшелона, как и в прошлом году, составляют фирмы обрабатывающих отраслей. Более того, их удельный вес в структуре выручки второго дециля возрос с 54,3 до 60,5%. И это несмотря на то, что из второй двадцатки выпали крупные холдинги, представлявшие несырьевой сектор, - "Башнефтехим" и "Еврохим" (они решили не позиционировать себя как холдинги, о причинах - см. выше). Вместо них пришли ОАО "Апатит" (поднялось 51-го места на 39-е), НПК "Иркут" (с 75-го на 36-е), табачная фабрика "Филип Моррис Ижора" (с 45-го на 35-е) и корпорация "Аэрокосмическое оборудование".

Приостановление роста концентрации денежных потоков в Москве. Ранее доля московских денег ежегодно росла на 5%. В этом году удельный вес выручки межрегиональных холдинговых структур со штаб-квартирой в столице возрос менее чем на один процентный пункт: с 67,9 до 68,8%. Доля же собственно московских компаний осталась на прежнем уровне. При этом число регионов, делегировавших своих представителей в рейтинг, также не изменилось.

Постепенно достижения российского бизнеса признаются и на Западе. По сравнению с прошлым годом наша страна увеличила свое представительство в рейтинге Global 500 журнала Fortune. "Газпром" занял 235-е место, продвинувшись на одну позицию вперед, "Лукойл" - 377-е (поднялся с 422-го). Впервые в число 500 крупнейших компаний мира пробился ЮКОС, заняв позицию в хвосте рейтинга (461-е место). Вместе с тем по ряду показателей ЮКОС, по мнению Fortune, находится среди фаворитов (речь об этом еще пойдет ниже). В частности, он занимает 39-е место по динамике развития.

Крупный бизнес в стране

Итак, что же такое субъект крупного бизнеса, как его мерить? Я выбрал предельно простое определение. Сейчас в Российской Федерации субъект крупного бизнеса – это структура с оборотом (суммой продаж товаров или услуг) больше 500 млн долларов в год. Это касается всех отраслей, кроме нефтегазовой. Для нефтегазового сектора критерием будет превышение 1 миллиарда долларов в год.

У экономистов может возникнуть вопрос, почему в качестве показателя берется оборот, а не прибыль или другие варианты. Я думал над этим и ничего лучшего, чем оборот, не придумал. Потом можно будет подискутировать и на эту тему.

Итак, как же выглядит субъект крупного бизнеса в общепринятом представлении? Во-первых, это нечто конгломератное, нечто, что включает в себя разные виды бизнеса, не связанные между собой: нефть, лес, рестораны, пищевая промышленность, производство систем ПВО, банки, страховые организации. Экономисты называют это интегрированной бизнес-группой. Во-вторых, нечто совершенно не прозрачное, скрывающее свою деятельность (особенно доходы и прибыль) от всех нас, властей, налоговой службы, партнеров и т.д. Нечто с непонятной формальной структурой собственности (если разбираться, кто чем владеет, то черт ногу сломит), возглавляемое, как правило, неким олигархом (страшным, жутким, мудрым, ужасным – называйте, как хотите). Олигарх – не ругательство, олигарх - это некий образ или даже термин, это очень крупный предприниматель, который находится в тесных неформальных отношениях с властью.

Такая картинка, насколько я понимаю, есть в общественном сознании. Дальше все варьируется в зависимости от вкуса.

Первая версия: государство олигархами куплено и на них работает. Путин – это Абрамович в погонах.

Вторая версия: наш всенародно избранный президент, популярный, честный и патриотичный, отчаянно борется с этими олигархами за то, чтобы отнять у них что-то и вернуть народу. Но олигархи сильны и исход борьбы неясен, поэтому мы все должны сплотиться вокруг нашего президента.

Третья версия: наш президент с помощью героических питерских чекистов (или не питерских и не чекистов, а своих добрых помощников) уже этих олигархов разогнал и к общему знаменателю привел.

Так вот, господа, на мой взгляд, это представление запоздало лет на пять. Именно так выглядели наши субъекты крупного бизнеса в 1999 - начале 2000 года. За последние пять лет произошел кардинальный сдвиг, который я и попытаюсь описать в основной части лекции.

Сдвиг этот, что интересно, произошел вовсе не по политическим причинам. Этот фактор лежит даже не в Российской Федерации, это воздействие процессов экономической глобализации, а точнее - требований мирового фондового и финансового рынка, т.е. Рынка денежных средств, фондового рынка и рынка облигаций. Он стал почему-то предъявлять к российским субъектам крупного бизнеса какие-то требования, эти требования почему-то стало выгодно выполнять, и наш российский бизнес подстроился под эти требования.

Теперь разберемся, почему и как он подстраивался.

В 1998 году был очень мощный и испугавший всех кризис, который неожиданно пошел всем на пользу. Выход из кризиса оказался неожиданно быстрым и бесконфликтным, после чего начался настоящий экономический рост, темпы которого, кажущиеся нам недостаточными, по мировым стандартам очень приличны. Началась некая стабилизация (социальная, структурная, политическая), в результате чего изменились потребности и интенции хозяев крупного бизнеса.

Хочу сказать об объективном производственном факте: растущему бизнесу нужны займы, даже очень прибыльный и успешный бизнес обычно развивается на заемные средства. А что нам могла предложить российская банковская система? Фигу с маслом. Характерен порядок займа, выдаваемого российским банком, – это миллионы долларов, а для крупнейшего банка – десятки миллионов. Займы в сумме сотен миллионов могли выдавать только 3–5 банков в Российской Федерации, займы свыше 500 миллионов может выдавать только Сбербанк, и то единично, не потоком.

Возникает вопрос: где искать деньги? Где лежат самые большие деньги в мире? Если вы думаете, что у крупнейших компаний (Microsoft, IBM, General Motors и т.д.), то вы неправы. Большие свободные деньги есть на мировом финансовом и рынке акций. Это наши с вами деньги, деньги пенсионеров, людей, которые откладывают на пенсии. Самые крупные инвесторы на Западе – это пенсионные фонды. Это деньги, отложенные в банках, деньги страховых компаний. Этими деньгами управляют профессионалы рынка акций.

Есть три варианта получения денег с фондовой биржи..

Первый способ - это банки. Т. е. несколько банков скидываются и дают кредит, деля между собой риски, это банки разного типа, во главе стоит инвестиционный банк, который проверяет заемщика, а другие банки просто дают деньги.

Второй способ - выпуск облигаций. Облигация – это долговая бумага, по которой обещают выплачивать проценты. Сейчас наиболее крупный облигационный рынок – еврооблигаций.

Третий способ – продажа акций.

Именно туда отправились искать деньги наши крупнейшие промышленные структуры.

Поставьте себя на место хозяина, допустим, “Норильского никеля”. У вас в руках есть крупнейший производитель платиновых металлов в Европе и в мире, Вы хозяин структуры мирового уровня, Вы миллиардер. Как эти миллиарды можно использовать для своих целей? Продать “Норильский никель” вы не можете – его никто не купит. К тому же продать – означает перестать быть Потаниным. Вы продаете платину и получаете доход, но если у твоей компании есть прибыль, значит, у тебя плохой бухгалтер. Это лозунг 1990-х гг. для всех структур (крупных, мелких…). “Я” сидел на денежных потоках, т.е. занимался тем, что часть якобы издержек на производство использовал либо для своих целей, либо для новых проектов. Это было трудно, это было не легитимно и почти нелегально.

Как живут нормальные миллиардеры? Во-первых, они получают дивиденды, т.е. легально показывают прибыль, и часть прибыли решением акционерного собрания получают собственники в виде дивидендов. Во-вторых, их акции котируются на биржах, т.е. имеют некую цену, за которую их можно продать или купить в любое время и почти в любом количестве. 3-5 процентов всегда можно продать и получить свои деньги. Но для этого нужно, чтобы акции котировались на биржах. Отсюда стремление легализовать свой статус миллиардеров в легальной, легитимной и ликвидной форме. Легальной - это означает, что она не противоречит закону, легитимной – это означает, что общество признает такой способ получения дохода.

Мы все считаем, что плохо, когда есть богатые и бедные, но, тем не менее, право собственника на дивиденды никогда оспариваться не будет. Ликвидность означает, что я могу переводить свои активы из одной формы в другую. Из денежной в неденежную, и наоборот. Т.е. я свои акции могу продать. Я могу выпустить облигации, на которые рынок мне выдаст деньги и т.д.

В Российской Федерации нет даже никакого сопоставимого с потребностями промышленности финансового и рынка акций. Нужно идти на Запад. Потребности производства требуют выхода на мировые рынки акций.

Но это как в анекдоте: ”Осталось уговорить князя Серебряного”. Хотеть выходить со своими активами на мировой рынок – ново. Надо, чтобы тебя увидели, но увидеть смогут, если ты достаточно крупный. Надо, чтобы тебя признали похожим на то, что можно продавать, покупать, кредитовать и т.д.

При всем моем уважении к Российской Федерации – наша страна маленькая в экономическом смысле. Какой бы великой в других аспектах она ни была. Российские фирмы, за исключением “Газпрома“ и еще двух-трех, тоже организации маленькие. Поэтому, чтобы российские структуры получали займы, выпускали облигации и котировались на бирже акций, они должны быть похожи на то, что требует мир. На то, что уже есть на рынках. Брокер видит русского эмитента и понимает, что он похож на мексиканского, на нигерийского, на турецкого и на прочих, которых он привык рассматривать в крупных развивающихся странах (ни с Европой, ни с Америкой сравнить нельзя – сравнивают с тем, что уже предлагают другие развивающиеся страны). ”Если не похожи, не куплю. И не так много потеряю”, что означает на брокерском жаргоне: ”Закроем лимиты на Россию”.

В Китае все наоборот - можно под него подстраиваться самим, китайских эмитентов можно смотреть штучно и можно их покупать по кредитованию, даже если они не похожи на то, что делается в мире. Коммунистическая политическая партия в Китае не мешает миру работать с Китайской Народной Республикой как со страной с рыночной экономикой и делать там большие деньги.

Россия немного не такая. Чтобы войти в мир, надо под этот мир подстроиться. А наша интегрированная бизнес-группа 1990-х ни на что в мире не похожа. Нужно реструктурировать крупный бизнес так, чтобы он был приемлем для мировых портфельных инвесторов. Для тех, кто покупает небольшие портфели акций, для тех, кто покупает небольшие проценты облигаций и просто хочет на этом делать деньги, а значит, хочет просто понимать, что он покупает.

Для стратегических партнеров, для которых наши фирмы являются кооперантами, наши бизнес-группы и так понятны. Не нужно “Газпрому” быть прозрачным, чтобы взаимодействовать со своими западными партнерами. У них тридцать лет успешных взаимодействий и будет еще пятьдесят. Но самые большие деньги - это деньги портфельных инвесторов. За них мы боремся, следовательно, перестраиваемся. Как перестраиваемся? Тут становится ясно, что надо перестраивать все.

На смену группе приходит фирма. Группа - это конгломерат не связанных между собой бизнесов, это нечто непрозрачное и по собственности, и по доходам. Организация – это один основной бизнес: либо ты занимаешься алюминием, либо ты занимаешься автомобилями. Поэтому внутри “Базового элемента” появляются две организации: “Русский алюминий” и “Руспромавто”.

Какие бывают фирмы? Бывают организации, основанные на логической цепочке: добыча, переработка, торговля нефтепродуктами. Бывают дифференцированные фирмы – организации, которые имеют несколько равных продуктов: сок, минеральную воду, молочные продукты (Wimm Bill Dann) – пищевая промышленность, относительно близкий бизнес. Есть фирмы, сфокусированные на одном товаре: “Русский алюминий” - первичный алюминий и ничего больше. Зато третья организация мира по производству.

У организации, как правило, уже понятная структура собственности. Выстраивается некая пирамидальная структура, во главе которой ясно, кто находится. Норильский Ni один из первых раскрыл структуру собственности: мы выяснили, что формально им владеют Потанин и Прохоров, Дерипаска владеет “Русским алюминием” и т.д. Но до сих пор никто точно не знает, каким реально процентом акций “Лукойла” владеет его менеджмент.

Итак, первый ключевой сдвиг - по группам-компаниям.

Второй ключевой сдвиг - от российской специфики к мировым стандартам. Фирмы должны быть выстроены. Какие требования предъявляет мировой стандарт? Во-первых, это хорошее корпоративное построение: это вещи, связанные с отношением крупных и мелких акционеров, это защита прав мелких акционеров и, вместе с тем, недопущение шантажа с их стороны. Существует такое понятие, "корпоративный стервятник", - это тот, кто покупает мелкий пакет, чтобы потом мешать фирмы и требовать откупа. Во-вторых, это отношения между акционерами и менеджерами, это возможность контроля со стороны акционеров через Совет директоров за действиями наемных менеджеров. Третье – это дивидендная политика, когда уставным образом закрепляются некие правила выплаты дивидендов (сколько ты платишь, когда, каким образом и по какой схеме).

Нужно, кроме того, иметь интернациональный исполнительный менеджмент. Во всех крупных компаниях на важных должностях уже есть менеджеры-иностранцы.

Что еще более интересно – это непрофильные активы. Не все, что выгодно иметь в Российской Федерации, признается правильным в мире. То, что не признается правильным в мире, нужно продавать. Иначе тебя не поймут. Пример: “Лукойл”, фирма, которая первые десять лет работала по принципу “все мое ношу с собой”: свой банк, своя страховая организация, своя строительная компания, своя буровая компания и т.д. В 2002-2003 году было официально внедрено новое руководство: “Мы создали очень эффективную компанию, но наши акции почему-то не растут”. Теперь это даже не эффективность в Российской Федерации, а рост акций на мировых рынках. И сразу после этого стали избавляться от вроде бы действенных, но не принятых проектов. Не принято в мире, чтобы нефтяная организация сама бурила. Есть мировые буровые компании, которые разрабатывают месторождения. Вы платите им, они бурят, потом уходят. Вы добываете. Поэтому сразу начинается продажа “Лукойл-бурения”. То же самое “Лукойл-нефтегазстрой”. То же самое и с танкерами.. Они создали свой флот нефтяных танкеров, и как только они получили свой последний заказанный, они их всех продали. Танкеры строятся долго, поэтому, когда они их строили, они не думали, что основная цель – это эффективные перевозки.

То, что банк они продали - это естественно. Был “Петрокоммерц-банк”, который на 100% принадлежал “Лукойлу”, теперь, если есть 15%, то это уже хорошо.

Можно привести еще примеры, но мы ограничимся этим. Не только управление, но и сама производственная структура выстраивается так, чтобы это было понятно и привычно для мира, а не по критерию текущей эффективности для Российской Федерации. Про экономику это все.

Теперь поговорим о политической экономике. Потому что следующий сдвиг - это сдвиг от административного ресурса к деньгам инвестиционных инвесторов. Что такое бизнес 1990-х годов? Это бизнес, в котором важнейшим элементом был административный ресурс, т.е. связь с конкретным чиновником. Его хорошее отношение к тебе, которое превращалось в конкурентное преимущество. Т.е. тебе позволялось то, что не позволялось другим. С тебя не требовали то, что требовали с других. Таким образом, у тебя появлялась возможность для роста, для экспансии, для более высоких прибылей и т.д.

Последние пять лет - это не то, что исчезло (как всегда, приятно иметь “своего” губернатора) - это стало просто менее важным., потому что те сотни миллионов, которые ты можешь получить вне ссуды в виде денег, полученных за акции, в результате IPO (первого публичного выхода на биржу) или в виде выпущенных облигаций дают несопоставимые возможности для того же роста, для тех же проектов, для той же эффективности по сравнению с дружбой с чиновником. В итоге, то, что было в заглавии - это конец олигархов.

Последний сдвиг – это сдвиг от олигархов к лоббистам. Что это означает? Вернемся к тому, что мы говорили, когда давали определение слову “олигарх”. Олигарх - это тот, кто связан с властью. Тот, кто использует власть для достижения целей в своем бизнесе. Хорошо ли иметь олигарха во главе компании? Вроде бы очень хорошо, можно использовать политический ресурс. А вот для достижения целей на мировом рынке это не хорошо. Об этом давно известно. Как минимум с 1970-х гг. Наличие олигарха во главе того, чьи акции ты покупаешь, это не преимущество, это дополнительный риск. Следовательно, олигархическое поведение становится не выгодно самим хозяевам, основным акционерам, самим владельцам.

Поэтому тема покупки министров, тема проникновения во власть неактуальна. На данный момент актуальна признанная в мире форма - лоббирование, т.е. взаимодействие с властью по поводу конкретных законов, конкретных постановлений с помощью либо своих легальных представителей в парламенте, либо каких-то ассоциаций, союзов и т.д. (это коллективное лоббирование).

Я не снимаю вопрос о политике, обо общественном отношении к крупному бизнесу, но потребности, требования инвесторов мирового фондовой биржи, которые стали ключевыми для наших структур, приводят к тому, что и административный ресурс, и олигархическое поведение становятся контпродуктивными и потому постепенно сворачиваются.

Я закончил содержательное изложение, но есть одно замечание: моя картинка нарочито гладкая, ровная и оптимистичная. Я вовсе не утверждаю, что так оно и есть на самом деле, что этот линейный процесс ведет нас к всеобщему счастью, но о всех подводных камнях можно поговорить в дискуссии.

Наиболее близким аналогом крупных российских корпораций являются корейские чеболи, полагает Паппэ. Но российские корпорации возникали вовсе не на основе рекомендаций государства, указывавшего предпринимателям, чем заняться. Так было в Корее, в Российской Федерации же в 1990-х гг. бизнес принципиально считал себя свободным от обязательств перед государством, включая даже те, что принимались в процессе приватизации государственных активов, пишет Паппэ. Это, собственно, и предопределило непростые судьбы олигархов в следующем десятилетии.

Периодизация развития крупного бизнеса достаточно проста. Время до второй половины 1990-х гг. – владычество торгово-финансовых групп, сформировавшихся вокруг бирж, банков, внешнеторговых объединений предприятий (Альфа-Эко – Альфа-банк, Столичный – ЛогоВАЗ, Онэксимбанк – Интеррос и т.д). Окрепнув, лидеры бизнеса двинулись в сырьевые отрасли. Помогли залоговые аукционы, в трактовке которых Паппэ придерживается нестандартной точки зрения. Впрочем, похоже, что со временем эта точка зрения и станет базовой.

В ходе залоговых публичных торгов никто никого не обманул, уверен Паппэ (с.46). Обе стороны заранее подразумевали, что займы возвращены не будут, и через год-два залогодержатель превратится в собственника, при этом победители конкурсов были известны заранее, а попытки конкуренции жестко пресекались. Поэтому можно предполагать, что реальными, а не декларируемыми экономическими целями государства в ходе залоговых тендеров было формирование альянсов между банками и промышленностью и появление у крупнейших предприятий стратегических собственников, полагает Паппэ. Эти цели, кстати, достигнуты в полном объеме. В результате частный бизнес получил укорененность в реальном производстве, а федеральная власть заручилась мощным союзником.

Пример с залоговыми конкурсами обнажает метод Паппэ. Он отвлекается от споров и эмоций, пытаясь посмотреть на реальный результат исторического процесса. И то, что получилось, считает истинной целью участников событий. Разумеется, при этом история немного спрямляется, а ее участники предстают несколько более мудрыми, чем были на самом деле. Зато подобный подход позволяет выявить направление, в котором двигался локомотив истории помимо воли его пассажиров. Главный летописец крупного российского бизнеса говорит о нем с олимпийской интонацией, бесстрастно, констатировал на презентации томика Паппэ Ростислав Капелюшников из ГУ-ВШЭ.

Затем наступил кризис (по сути, начавшийся в первых месяцев 1998 г.), основным результатом которого стал окончательный переход лидерства от финансового сектора к реальному. Сформировавшийся в результате бизнес имел несколько специфических черт:

- отношения собственности и управления в нем были неразделены,

- бизнес был непрозрачен для внешнего наблюдателя: формальные отношения собственности и управления в нем были искусственно запутаны (с.67-76). Типичная схема выглядела (и часто до сих пор выглядит так): нижний слой – предприятия, производители реальных товаров и услуг; над ними – облако оффшоров, в совокупности владеющее их пакетами акций; в третьем слое – группа граждан, владеющих этими оффшорами. Непрозрачность отношений собственности была препятствием, в частности, для попыток пересмотра приватизации.

гарантия для крупного бизнеса" height="433" src="/pictures/investments/img231590_1-21_Bankovskaya_garantiya_dlya_krupnogo_biznesa.jpg" title="1.21 Банковская гарантия для крупного бизнеса" width="600" />

При этом бизнес был сильно зависим от государства: будучи не в состоянии выполнять формально зафиксированные правила игры, бизнесмены должны были находиться в состоянии перманентного административного торга с государством.

Паппэ равно чужд апологетики и обличительства: ему не свойственен ни взгляд на 1990-е как на "время распада, хаоса и чуть ли не иностранной оккупации", ни как на "время реформ, направленных на построении власти народа и рыночной экономики". Целенаправленные реформы играли небольшую роль по сравнению со спонтанной трансформацией, полагает он (с. 83).

Во второй половине 1990-х гг. Государство и бизнес оказались в институциональной ловушке "плохого равновесия". Формальные правила игры были неадекватны экономическим реалиям, результаты неформального административного торга оставляли слишком много социальных групп неудовлетворенными. Выйти из этой ловушки можно было либо за счет кооперативной стратегии, либо за счет доминирования государства и готовности бизнеса это доминирование признать.

2000-е гг.

В эти годы произошел фундаментальный сдвиг: бизнес двинулся в те отрасли, которые раньше казались ему неинтересными. Сквозная логика освоения экономики бизнесменами была следующей: вслед за отраслями, позволяющими присваивать природную ренту, бизнес двинулся в прочие отрасли экспортной ориентации, а в третью очередь – туда, где проявился устойчивый внутренний спрос со стороны конечных потребителей (АПК, девелопмент, мобильная связь, торговля).

Это расширение производилось на заемные ресурсы, и чтобы получить к ним доступ, бизнес был вынужден постепенно трансформироваться из отечественного варианта корейских чеболей в отечественный же вариант западных инвестиционных фондов, отмечает Паппэ (с. 102). Быстрой трансформации бизнеса помогло слабое развитие в стране банковской системы: отечественных банкиров было бы проще уговорить кредитовать непрозрачные структуры.

Кроме того, собственники в 2000-х гг. встали перед задачей оформления своего богатства наиболее легитимным образом. Типичный для 1990-х гг. вариант перераспределения денежных потоков властями явно не приветствовался, и бизнесмены выбрали путь роста капитализации принадлежащих им активов, пишет Паппэ. Это тоже требовало прозрачности и реформы корпоративной структуры: в противном случае об успехе на рынке акций можно было не думать.

К середине 2000-х гг. начался и обратный процесс – экспансия российских компаний за рубеж. Кроме чисто экономических мотивов, а также задачи вывода активов в территории, защищенные от экспансии отечественного государства, этот процесс имел еще один мотив – политический. У корпорации образуется "символический ресурс", который может стать защитой от политических рисков, отмечает Паппэ: "Наш завод в Европе или Северной Америке еще долго будет считаться успехом страны в целом. А фирма, которая такие заводы покупает, и ее российские собственники будут восприниматься как "правильный", национально-ориентированный бизнес".

Государство было готово поддерживать успешные организации, ориентируясь на их капитализацию и прирост иностранных активов как на показатель успешности, добавил Паппэ на презентации книги.

приростD1%8B%D0%B9_%D0%B1%D0%B8%D0%B7%D0%BD%D0%B5%D1%81_%D0%B3%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D1%81%D1%83%D0%B5%D1%82_%D0%B7%D0%B0_%D0%B2%D0%B8%D0%BD%D0%BE">

Пережить кризис

Крупный бизнес оказался значительно более устойчив к нынешнему кризису в сравнении с 1998 г., отметил Яков Паппэ на презентации книги. К 2009 г. он охватил практически всю экономику за исключением отдельных "островков" вроде легкой промышленности. В основе российского бизнеса – выстроенные по мировым стандартам и интегрированные в всемирную экономику фирмы, отмечает он.

Собственно значение нынешнего кризиса Паппэ полагает несколько преувеличенным: "это обычный отраслевой кризис, просто сектор оказался громким и влиятельным – инвестиционный банкинг". Для Российской Федерации это экзогенный кризис, считает Паппэ, - вызванный снижением цен на сырье и закрытием финансовых рынков. Ровно те же причины, только с обратным знаком, вызывали в Российской Федерации быстрый рост экономики в середине 2000-х гг.

Тем не менее, в Российской Федерации кризис будет глубже, дольше и тяжелее, чем в США, Евро союз и других странах БРИК, полагает Паппэ, а особенно сильно он затронул как раз крупный бизнес, сильно обремененный долгами. Проблема в том, что в отличие от Китая, Индии и даже Бразилии, в Российской Федерации нет рынка, достаточно большого для крупных компаний.

Тем не менее, крупные организации уцелеют – они стали модульными, их можно "разнимать и складывать", "разбирать и собирать", считает Паппэ. Да и смена собственника, неизбежная в ряде случаев, не станет для крупных компаний катастрофой.

Достаточно высоко Паппэ оценивает и качество российской антикризисной политики: она "лояльна к отечественным компаниям и направлена на сохранение экономического суверенитета". Возможность перехода пакетов акций крупных компаний в иностранную собственность предотвращена, вдобавок государство активно сигнализирует кредиторам, что "не будет убивать должников".

"Рецензенты" книги Паппэ, приглашенные на ее представление в Центр Карнеги, оценивают деятельность и бизнеса, и государства несколько более скептически. Борис Кузнецов из Межведомственного аналитического центра даже назвал книгу "апологетической": "кризис неглубок, государство у нас мудрое, а бизнес выстроен по мировым стандартам". Сам он думает, что все не так просто: до кризиса главное для компаний было быть большими: "Чем ты больше, тем дешевле для тебя стоят деньги, позволяющие тебе стать еще больше".

"Вредный" бизнес - крупный бизнес

Россияне явно не любят крупный бизнес. По мнению 44% населения, деятельность крупных российских предпринимателей идет во вред Российской Федерации. Более благосклонно граждане относятся к малому и среднему бизнесу, получившему всего 23% "вредных" оценок. Про пользу крупных компаний говорит только 41% россиян, а про мелкий бизнес - 60% населения

Средний и мелкий бизнес поспорили с крупным, кто из них полезнее для страны. Оказалось, что те, о которых государство больше всего радеет на словах, возомнили себя чуть ли не пупом экономики. 91% бизнесменов, которых принято относить к категории "малых и средних", считают, что их деятельность в целом сейчас идет на пользу государству, указывается в опросе, проведенном "Левада-центром".

Крупный бизнес, побитый кризисом и негативным общественным мнением, но обласканный государством реальными мерами поддержки, оказался более скромен, но тоже уверен в своей исключительной пользе. 64% представителей "крупняка" считает, что их деятельность сейчас в целом идет на пользу стране.

Поспоривших предпринимателей рассудили россияне. Лавровую ветвь победителя соцсоревнования в плане принесения пользы государству 60% наших сограждан отдали малому и среднему бизнесу. В защиту крупного бизнеса высказался только 41% населения страны.

Мнение граждан Российской Федерации о пользе подтверждается и процентами негативных оценок. В том, что крупный бизнес "вреден" для государства посчитали 44% опрошенных, про малый и средний бизнес так высказались всего 23%.

Да уж, кризис не прибавил привлекательности крупному бизнесу. Надо сказать, что пик "полезности" крупного бизнеса за последние 6 лет пришелся на 2007 год (44% опрошенных социологами), "вредности" - на 2003 год - 51%.

Малый и средний бизнес в целом гораздо более стабилен в оценках. Причем звездный час для него был в 2003 и 2006 годах, когда 63% россиян считали его деятельность в целом полезной для государства. Противоположный показатель, как ни странно, был наивысшим тоже в 2003 году (25%).

Проигрывает крупный бизнес малому в опросе практически по всем статьям. О пользе крупных российских предпринимателей для государства высказались 44% в провинциальных городов с населением более 500 тысяч человек, у малого и среднего там оказалось 56% сторонников. Среди россиян с высоким потребительским статусом (могут без особых проблем покупать товары длительного пользования) о пользе крупного бизнеса говорят 50% респондентов, о пользе мелкого бизнеса - 71%.

Среди пенсионеров по возрасту о вреде "крупняка" говорят чаще (56%), про мелкий бизнес так думают 36% россиян, вышедших на пенсию. Приблизительное такое же распределение голосов отмечено и среди малоимущих. Крупный бизнес идет во вред государству, считает 51% респондентов с низким потребительским статусом (денег не хватает даже на продукты). Про малый и средний бизнес так думают всего 36% бедняков.

И сильно не любят большой бизнес в Москве (57% опрошенных). Зато больше всего разделяют мнение о вреде некрупных бизнесменов военные и работники правоохранительных служб (46%).

Крупный бизнес в Российской Федерации

Каждый второй россиянин (49%) считает, что сейчас в нашей стране созданы благоприятные условия для развития крупного бизнеса; не согласны с этим 19% опрошенных. Для 32% вопрос оказался сложным, и они затруднились оценить нынешние условия для развития крупного бизнеса в Российской Федерации. Следует отметить, что с 2000 года, когда этот вопрос был задан впервые (впоследствии он задавался неоднократно), доля респондентов, считающих, что условия для развития крупного бизнеса в Российской Федерации благоприятны, постепенно повышалась и в целом увеличилась на 18 процентных пунктов, а доля оценивающих эти условия как неблагоприятные уменьшилась на 13 п.п.

В то же время стабильной и довольно высокой остается доля россиян, полагающих, что благоприятные условия для развития крупного бизнеса создавать надо: сегодня, как в июле 2003 и в июле 2004 года, это мнение разделяют 53% от всех опрошенных.

По мнению 30% респондентов, в последние год-два условия для развития крупного бизнеса в Российской Федерации улучшились, 27% не видят никаких изменений, а 6% убеждены, что эти условия ухудшились.

Экономическая роль крупного бизнеса чаще оценивается позитивно, чем негативно: 35% опрошенных считают, что он положительно влияет на экономику страны, а 28% – что отрицательно. Примерно такое же соотношение оценок наблюдалось и два года назад, в июле 2004 года (35% к 26%), в то время как в июле 2003 года роль крупного бизнеса существенно чаще оценивалась негативно, чем позитивно (соотношение 25% к 45%).

Крупный бизнес ведет страну к очередному кризису

Восстановление страны после катастрофы августа 1998 года во многом шло за счет ускоренного роста экспортирования и сдерживания импорта. Но в четвертом квартале 2000 года импорт впервые, хотя еще и ненамного, обогнал экспорт - рост составил соответственно 23, 5 и 21, 9%.

В первом квартале 2001 года разрыв в темпах роста превысил 2 раза (11, 0 и 5, 0%), а во втором - 4 раза: импорт увеличился на 28, 9, а экспорт - лишь на 6, 7%. При этом рост импорта и в апреле (27, 5%), и в мае (32, 1%), и в июне (27, 3%) был рекордным для последних пяти лет.

Таким образом, тенденция опережающего роста экспортирования, характерная для восстановления, переломлена и сменена тенденцией опережающего роста импорта, характерной для предкризисных периодов. При этом увеличение емкости внутреннего рынка, рост благосостояния народа и улучшение финансового положения предприятий перестают быть достаточными для возрождения экономики. Все большая доля спроса удовлетворяется за пределами страны, и общество все больше работает не на себя, а на своих зарубежных конкурентов.

Импорт устойчиво опережает экспорт не только из-за естественного затухания позитивного эффекта девальвации и ухудшения внешней конъюнктуры (которого еще не произошло). Экспорт тормозится, а импорт стимулируется ростом реального курса рубля, вызванного, с одной стороны, стабильным обменным курсом (догма "сильный рубль - сильная экономика", при всей ошибочности, неизлечимо въелась в сознание общества), с другой - ощутимой инфляцией. Последняя в 2001 году составит 18% - это в 1, 5 раза выше обещанных правительством 12% и лишь ненамного ниже прошлогодних 20, 2%.

Инфляция обусловлена не столько хозяйственной, сколько политической ситуацией - тем, что либеральные реформаторы вновь, как в 1996 - 1998 годах, подчинили экономическую политику государства крупному бизнесу. Этим они лишили себя возможности ограничивать злоупотребления как естественных, так и обычных монополистов (ведь крупный бизнес - это монополии), важнейшим из которых как раз и является завышение цен.

Другой фактор, "разгоняющий" импорт, - незащищенность собственности. В современной политической ситуации она неустранима, так как облегчает крупному капиталу его экспансию. Недаром защищающие интересы крупного бизнеса либералы, на словах ратуя за незыблемость прав собственности, на практике не делают ничего для ее защиты - например, для декриминализации процедуры банкротства, являющейся законодательно закрепленным в Российской Федерации отрицанием права собственности как такового.

Побочное следствие незащищенности собственности - плохой инвестиционный климат, который до решения данной проблемы не поддается улучшению ни снижением инфляции и налогов, ни пропагандой и выталкивает из Российской Федерации заработанные ею деньги. Помимо прямого бегства капиталов, средства покидают Российскую Федерацию и более сложным путем - незащищенность собственности на средства производства выталкивает деньги из производства в потребление, в первую очередь потребление богатых, то есть потребление импорта.

Политическая обусловленность роста реального курса рубля (он увеличился на 15, 2% в прошлом и на 8, 8% - в январе - июле этого года) делает устойчивым и его следствие - сокращение положительного сальдо внешней торговли.

Если в первом квартале 2001 года оно составляло 14, 6 млрд. долл. и все еще было на 1, 4% выше прошлогоднего (14, 4 млрд. долл.), то во втором квартале, сократившись до 13, 3 млрд. долл., оно уже отставало от уровня второго квартала 2000 года (14, 6 млрд. долл.) на 8, 9%. В дальнейшем это отставание усилится: в 2000 году сальдо внешней торговли росло от квартала к кварталу (достигнув 15, 6 млрд. долл. в третьем и рекордных 16, 1 млрд. долл. - в четвертом квартале), а в 2001 году будет в целом сокращаться.

По официальному прогнозу Минэкономразвития, положительное сальдо внешней торговли снизится с 60, 7 млрд. долл. в 2000 году до 50, 8 в 2001-м и 39, 4 млрд. долл. в 2002 году, то есть на 35% за 2 года. Понятно, что это окажет самое пагубное воздействие на среднесрочную стабильность не только валютного рынка Forex, но и всей финансовой системы Российской Федерации.

Таким образом, подчинение экономической политики правительства интересам не политически бесправного населения, а крупного бизнеса (являющегося локомотивом развития страны, но органически неспособного подменить собой государство) ведет к сокращению притока валюты в страну при по крайней мере неизменном уровне оттока капитала.

Проект бюджета-2002, предусматривающий направление всех дополнительных доходов только на внешние выплаты, устанавливает другой приоритет либерал-реформаторов - защиту интересов внешних кредиторов, пусть даже вопреки очевидным интересам российской экономики. Принципиальный отказ правительства даже от попыток реструктуризации действительно непосильных внешних выплат (для которых даже сверхоптимистичному проекту бюджета-2002 не хватает как минимум 3 млрд. долл.) обрекает Российскую Федерацию на увеличение оттока валюты.

Замедление притока валюты при росте ее оттока уже до конца 2004 года сделает неизбежной разрушительную девальвацию. При инерционном развитии Россия войдет в зону валютного риска в начале 2003 года, при форсировании самоубийственных реформ и особенно либерализации валютного регулирования (подготовленный под руководством Грефа законопроект предусматривает практически свободный вывод из страны практически любых сумм) - уже в августе 2002 года.

приоритетD0%A0%D0%B0%D0%B7%D1%80%D1%8B%D0%B2_%D0%B7%D0%B0%D1%80%D0%BF%D0%BB%D0%B0%D1%82_%D0%B2_%D0%BA%D1%80%D1%83%D0%BF%D0%BD%D1%8B%D1%85_%D0%B8_%D0%BC%D0%B0%D0%BB%D1%8B%D1%85_%D0%BA%D0%BE%D0%BC%D0%BF%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F%D1%85">

Печально, что для спасения от девальвации и перевода экономического роста в устойчивый режим нужно не более и не менее, как изменение сложившейся политической системы и превращение государства в структуру, ответственную перед всеми гражданами, а не только перед группой крупных предпринимателей.

История крупного бизнеса

Россия переживает драматичный период своей истории. Наметившиеся в СССР негативные тенденции перешли в начале 90-х годов в новое качество и породили катастрофический спад производства. В настоящее время, несмотря на некоторое экономическое оживление, продолжается разрушение многих отраслей и общая технологическая деградация. Россия заняла в мировой хозяйственной системе периферийное положение экспортера сырья. В стране возникли резкие диспропорции в распределении доходов, которые обострили социальные противоречия. Эти конфликты тлеют, но не переходят в фазу открытого бунта. Однако, при ухудшении экономической конъюнктуры, может начаться силовое противостояние. Особенно неблагоприятная ситуация складывается в инвестиционной сфере. Производственные мощности российских предприятий неуклонно сокращаются из-за износа, а новое строительство почти не ведется.

Основным экономическими спекулянтами в современной Российской Федерации являются крупные предприятия, объединенные в вертикально интегрированные холдинги. Возникший в период рыночных реформ мелкий бизнес производит относительно небольшую долю ВВП. По данным официальной статистики эта величина в пореформенный период не превышала 13%. Значит, именно крупные фирмы решающим образом воздействуют на экономику страны. Очевидно, анализ макроэкономических тенденций должен основываться на изучении микроэкономических закономерностей деятельности типичных российских предприятий. По мнению авторов, наибольший интерес представляют инвестиционные аспекты поведения крупного отечественного бизнеса, потому что именно накопление капитала составляет основу преодоления долгосрочного кризиса экономики нашей страны. В этой связи, мы решили посвятить данную книгу исследованию институциональной природы российских корпораций и закономерностям их инвестиционной деятельности.

При оценке поведения крупного отечественного бизнеса применяются два основных конкурирующих теоретических подхода -- неоклассический и альтернативный. В настоящее время в российской науке доминирует первое направление. Согласно данной теории анализ и предвидение поведения фирм могут осуществляться с использованием принципов маржинализма. При этом преимущественно должны изучаться технологические особенности бизнесов, не связанные с социальными противоречиями. Данный подход позволяет утверждать, что доходы между людьми распределяются абсолютно справедливо в соответствии с предельной эффективностью труда и капитала.

Основанием для использования неоклассической теории при исследовании крупного российского бизнеса является предположение, что приватизация большинства государственных предприятий способствовала трансформации их поведения в соответствии с рыночными принципами. Утверждается, что новые акционеры максимизируют прибыль и подчиняют именно этой цели производственные, ценовые и инвестиционные стратегии. Особенности поведения российских компаний, не соответствующие данной схеме, объясняются плохой административно-командной наследственностью. В рамках такого подхода компании подразделяются на успешно вошедшие в рынок и неспособные этого сделать из-за некомпетентности их руководства. Плачевная ситуация с модернизацией основного капитала объясняется неблагоприятным инвестиционным климатом, который в свою очередь обусловлен неэффективной государственной политикой (высокие административные барьеры, запредельные налоги, чиновничий произвол и т.д.). Соответственно, неоклассические теоретики считают, что ограничение вмешательства государства в экономику будет способствовать инвестиционному подъему. На основании этих предположений проводятся исследования, разрабатываются государственные программы и консультационные рекомендации для отдельных компаний.

Важной особенностью неоклассической школы экономической теории является анализ преимущественно краткосрочных изменений хозяйственных процессов в ущерб долгосрочным тенденциям. Такой подход, например, доминирует в работе специалистов Института экономики переходного периода "Инвестиционное поведение российских предприятий" (2003 г.). К сожалению, краткосрочный горизонт анализа не позволяет дать достоверное объяснение процессов, на которые решающее влияние оказывают долгосрочные факторы экономического развития. Именно такой областью хозяйственной деятельности является инвестиционное поведение крупного бизнеса. Кроме того, исключение из анализа социальных противоречий, связанных с распределением доходов, резко ограничивает возможности теоретического объяснения процессов на российских предприятиях. Односторонняя ориентация исследователей на неоклассику привела к тому, что сейчас в экономической науке практически отсутствует комплексная модель, достоверно объясняющая поведение типичной крупной отечественной компании, а также полноценная теория, описывающая инвестиционную деятельность этих организаций.

В такой ситуации для анализа и прогнозирования действий российского корпоративного сектора широко используются теоретические и практические модели, полученные на основании обобщения опыта компаний развитых стран. По мнению авторов, такой подход имеет весьма ограниченные возможности применения. Это обусловлено радикальными различиями институциональных и социокультурных условий хозяйствования в Российской Федерации и за рубежом. Западный опыт полезен лишь как база для сравнения, но не может быть применен в нашей стране напрямую. В условиях отсутствия полноценной теоретической основы многочисленные эмпирические исследования проводятся в значительной степени наугад, а развитие предприятий часто идет путем "проб и ошибок".

Авторы решили подойти к проблеме исследования инвестиционного поведения крупного российского бизнеса с позиций альтернативных по отношению к неоклассике направлений экономической мысли. К ним обычно относят: посткейнсианство, современный марксизм, неорикардианство, институционализм и ряд других школ. Особенно близки первые три направления. Часто их объединяют под общим названием постклассической школы. Этот термин, с одной стороны, подчеркивает преемственность с главными принципами классической политической экономии (А.Смит, Д.Рикардо, К.Маркс), а с другой -- отражает противопоставление с господствующей неоклассической теорией.

Постклассическая школа обладает рядом преимуществ для анализа российских проблем. Прежде всего, она предпочитает социальный подход к экономике вместо технократизма неоклассики. Так, в качестве основного движущего фактора хозяйственных процессов капитализма выделяется борьба социальных классов за распределение национального дохода. Подобные конфликты особенно остры в нашей стране. Кроме того, важным достоинством постклассической мысли является ее хорошая совместимость с некоторыми школами советской экономической науки. Все эти соображения целиком относятся к альтернативной теории организации.

Центральное место занимает модель представительной корпорации, разработанная известным американским посткейнсианцем Альфредом Эйхнером (1937--1988). Эта теория описывает поведение типичной крупной фирмы, которая обладает следующими основными признаками: доминированием менеджеров, ведением производства на нескольких заводах, принадлежностью к отраслевой олигополии. Указанная модель основана на выделении функций предложения внутренне накопляемых и внешних инвестиционных фондов, а также функции спроса на инвестиции. Эти зависимости характеризуют разные группы факторов, влияющих на капиталовложения компании. Такой подход позволяет лучше интерпретировать поведение крупного отечественного бизнеса.

Однако модели, описывающие деятельность корпораций развитых стран, невозможно применить напрямую для описания российской репреимуществсновное внимание в данной работе сконцентрировано на выявлении специфических институциональных характеристик именно крупного отечественного бизнеса. Также были созданы адекватные этим особенностям модели, которые описывают наиболее важные аспекты инвестиционной деятельности российских корпораций и ряд смежных вопросов. При этом зарубежный опыт использовался как методологический инструментарий и база для сравнения.

В рамках очерченной темы были выделены три основных взаимосвязанных группы факторов, влияющих на инвестиционное поведение крупного российского бизнеса:

-непропорциональная структура цен на продукцию разных отраслей экономики;

-специфическое распределение прав присвоения доходов от собственности и функций управления;

-конфликты по поводу распределения доходов.

Эти явления обусловлены процессами российской и глобальной социальной и технологической динамики. В книге подробно исследовано их влияние на предложение инвестиционных фондов и спрос на инвестиции отечественных корпораций.

Чрезвычайно сильное воздействие на крупный российский бизнес оказывает непропорциональная структура цен, вызывающая устойчивый ценовой диспаритет в пользу отраслей-экспортеров. Он возник после шоковой либерализации начала 90-х годов. Адаптация экономики к новым ценам оказалась невозможна в краткосрочном периоде из-за стабильности технических пропорций. Это привело к обвальному спаду производства, способствовало сокращению объемов и доходности инвестиций в обрабатывающей промышленности. Постепенно организации адаптируются к ценовому диспаритету путем внедрения трудозатратных технологий.

Однако, по мнению авторов, наибольшее воздействие на инвестиционное поведение крупного российского бизнеса оказывает концентрация прав присвоения доходов от собственности и функций управления в руках групп, контролирующих бизнесы. Теневые полномочия этих лиц значительно превышают законные права собственников корпораций развитых стран. В результате они присваивают намного больше финансовых ресурсов, чем было бы выплачено в виде дивидендов при ориентации бизнеса на долгосрочный рост. Непропорциональное распределение доходов порождает количественные и качественные искажения инвестиционных стратегий. Кроме того, в корпорациях разгораются мощные конфликты, которые препятствуют эффективному управлению инвестициями.

Следовательно, плачевная ситуация с капиталовложениями преимущественно вызвана межотраслевыми диспропорциями и внутренними институциональными характеристиками крупного российского бизнеса. В такой ситуации сокращение воздействия государства на экономику и упование на рыночную саморегуляцию в лучшем случае не даст никакого эффекта. В худшем случае эта политика приведет к окончательному развалу большей части обрабатывающей промышленности, подчинению сырьевых секторов транснациональному капиталу и деградации значительной части населения.

Проведенный анализ позволил оценить перспективы развития крупного российского бизнеса и разработать модель социально-экономического развития, способную обеспечить устойчивый экономический рост в специфических российских условиях.

Крупный бизнес как субъект городской среды - возможен ли позитивный вклад в развитие российского города?

Российский город складывается сегодня усилиями муниципальных, региональных и федеральных властных структур, частного бизнеса, в меньшей степени - общественных организаций (НГО), и еще в меньшей степени - "рядовых" жителей.

Из суммы разнонаправленных действий этих субъектов, преследующих чаще всего узкоэгоэстические интересы, и появляется та среда, в которой мы все живем и которая большинство из нас не устраивает (недоступное жилье, автомобильные пробки, омертвление центральных кварталов, "ужимание" зеленых зон и общественных пространств, исчезновение любимых мест и т.д.).

Здесь проявляется один из важнейших законов средоформирования: любые "монологические" воздействия (даже преследующие "правильные" локальные цели) разрушают среду как системный, гетерогенный, полифоничный феномен.

Несмотря на 20-летнее существование рынка, практически все не встроенные в "вертикаль" акторы, действующие на средовом поле, крайне слабы. Так, все более сужаются градостроительные возможности малого и среднего бизнеса, который в 1990-х гг. внес существенный вклад в функциональное оживление наших городов.

Но в последние годы на первые роли выдвигается крупный бизнес 2, начавший средовую экспансию с саморепрезентации в форме новых архитектурных доминант (высотка "Триумф-палас" от "Дон-Строя" в Москве, проекты газпромовского небоскреба "Охта-центр" в Петербурге, интековского "Апельсина" в Москве и др.).

Для успешной реализации таких проектов моновоздействий недостаточно - необходим альянс крупного бизнеса и власти. По-видимому, такой альянс сложился у московских чиновников, которые отвели большую территорию у Киевского вокзала под строительство крупнейшего в городе торгово-развлекательного центра "Европейский" (180 000 кв. м), и хозяев этого ТРЦ, иначе первые должны были бы вспомнить о долгосрочных интересах города в этой зоне - появление здесь сквера или плазы, компания удобных транспортных подъездов к вокзалу после возведения этого, безусловно выгодного с коммерческой точки зрения объекта, невозможны 3.

К категории крупного бизнеса, если не по объемам капиталов, то по типу отношения к городу, можно отнести и многие архитектурные компании. Последняя предкризисная манифестация достижений еще одного альянса, сложившегося в последнее время - "крупный бизнес+крупные архитектурные бюро" - состоялась на XI Архитектурной биеннале в Венеции. Экспозиция российского павильона была составлена из самых дорогостоящих актуальных проектов отечественных и зарубежных "звезд" и вызвала достаточно резкую оценку неангажированных в эту выставку специалистов: "Сказать, что за этими объектами стоят какие-то метафизические или феноменологические обстоятельства, абсолютно невозможно. Они принадлежат миру большого бизнеса. В архитектуре, по крайней мере российской (в других павильонах мы видим, что архитекторы разговаривают и друг с другом, и с потребителем), архитекторы разговаривают только с большими деньгами".

Однако социальная потребность в улучшении качества городской среды никуда не исчезает. Определяя, в чем может выражаться "позитивный вклад" активных субъектов средоформирования (другими словами, чего могло бы потребовать от них общество, имей оно голос), выделим два случая:

-при развитии уже освоенных территорий (ре-девелопмент, включение нового объекта в сложившееся окружение) - это улучшение общего качества среды данного места и городского ареала в целом;

-при освоении новых территорий - это создание новых сред, качественно превосходящих им подобные в их окружении и не ухудшающих интегральное качество ландшафта в более широком масштабе (район, агломерация, регион).

Немного истории

История российского капитализма показывает: гуманистичные цели градоформирования отнюдь не противоречат природе крупного бизнеса.

Исследователь архитектуры Д.Швидковский утверждает: "…Создание городов - в традициях российского бизнеса. Огромное количество новых городов было создано российским бизнесом в конце XIX - начале XX века: Орехово-Зуево, Бонячки (теперешняя Вичуга) в Ивановской области, Наро-Фоминск, Никольское в пригороде Твери, Егорьевск. Русский ответ американским городам-компаниям был очень сильным и очень эффектным; города создавались первоклассными архитекторами".

Остановимся чуть подробнее на одном из упомянутых примеров. Мануфактурные предприятия Коноваловых находились в деревне Бонячки Кинешемского уезда Костромской губернии. "А.И.Коновалов отличался беспрецедентными мерами по улучшению условий жизни рабочих. Он одним из первых в Российской Федерации установил на своих фабриках 9-часовой рабочий день; не преследовал за участие в забастовках, считая их естественной формой взаимоотношений между бизнесменом и рабочими…". При фабриках были построены школы различных типов, ремесленное училище, народный дом, библиотека, парк, бесплатная общедоступная баня, дом престарелых, больницы и амбулатории, родильный дом и ясли. Лечение и пользование лекарствами были бесплатными. Действовала специальная программа "доступного жилья": "Для рабочих, не имеющих средств на постройку дома, Правление Товарищества построило 106 домов.

Рабочий, снявший такой дом, по истечении 12 лет, в течение которых он выплачивал стоимость занятого им дома, становился владельцем. С 1905 г. рабочим, не пользующимся фабричными домами, выдавались в добавление к жалованию квартирные деньги в размере 1 руб. на человека, а с 1909 г. 1 руб. 50 коп. Кроме того, рабочий мог арендовать землю для постройки собственного дома, при этом арендная плата не превышала 8 коп. за квадратный сажень в год".

Все это свидетельствует о внятной социальной политике если не всех, то по крайней мере наиболее дальновидных дореволюционных российских бизнесменов, продуманной логике их практических средоустроительных действий, направленных на улучшение условий жизни непосредственных производителей и обеспечение благоприятного социального климата в промышленных поселениях.

Современные примеры: Россия

Но и сегодня у крупного российского бизнеса есть очевидные средовые достижения. В ситуациях, когда он вынужден думать о других людях, крупный бизнес переходит от саморепрезентации к более тонким действиям, декларируя и даже реализуя заботу о человеке.

К числу городов, где позитивные средовые результаты деятельности крупного бизнеса или его отдельных представителей, по крайней мере, внешние, уже очевидны, можно отнести "нефтегазовые" города Западной Сибири или Анадырь, благоустроенный на средства Р.Абрамовича.

Понятно, что определить здесь точную долю именно крупного бизнеса затруднительно из-за непрозрачности и запутанности путей финансирования строительной сферы (налоговые поступления в местный и региональный бюджеты, трансферты "сверху", прямые вложения бизнеса в строительство и благоустройство и т.д.), однако факт налицо: именно в тех городах, где до сих пор доминируют крупные предприятия, среда качественней.

Так, исторический центр Ангарска постройки 1950-х гг. в начале 2000-х гг. отреставрирован и благоустроен на очень высоком уровне по инициативе мэра города при участии ОАО "Ангарская нефтехимическая организация", электролизно-химического комбината и др. крупных частных предприятий.

Индустриальный Старый Оскол сегодня - "это современный комфортабельный город, с прекрасно развитой инфраструктурой. Достаточно сказать, что вклад старооскольской промышленности в общую копилку области составляет около 40 процентов. Естественно, что часть налоговых отчислений предприятий города идет на развитие социальной сферы Старого Оскола". При этом в том же Старом Осколе, башкирском Стерлитамаке и многих других промышленных городах продолжают действовать советские схемы "прикрепления" общественных пространств к крупным предприятиям, которые по договора с городской властью становятся ответственными за их благоустройство. С этической точки зрения практика, по меньшей мере, неоднозначная, но горожанам-то в итоге все равно, кто сажает цветы и деревья и убирает мусор.

Не столь откровенные механизмы альянса "бизнес+власть" действуют в Москве ("инвестиционные контракты" со значительной "долей города" и т.д.). Применительно к некоторым местам столицы уже можно говорить об определенном позитивном интегральном результате действий бизнес-структур по формированию городской среды. Приведем здесь неоднозначный пример Остоженки, где, по нашему мнению, в результате суммирования усилий продвинутых девелоперов и архитекторов и обживания среды первыми жителями вновь построенных преимущественно элитных домов сложилось новое городское пространство в старомосковских традициях.

Появляются и загородные анклавы благоустроенной бизнесом среды, сформированные с осознанным использованием лучших образцов современной архитектуры, прогрессивных эко-идей и актуальной культуры как "камертона" процесса средоформирования. Такие места постепенно начинают служить образцами средоустройства, транслируя новации и достижения обратно в город.

Итак, в Российской Федерации уже сформировались побудительные причины, вынуждающие крупный бизнес заботиться о среде "для других". Это, прежде всего:

-репрезентация его собственной миссии как рачительного хозяина ("благодетеля") данного места или территории;

-конкурентная борьба за людей (понимаемых в системе ценностей бизнеса прежде всего как потребителей или производителей его продукта).

Зарубежные примеры

В странах с устойчивыми демократическими традициями крупный бизнес поставлен в позицию, когда для реализации его планов он вынужден договариваться с другими субъектами городской среды.

Показателен опыт работы в Кельне бюро AS&P, которое и само является представителем крупного бизнеса. Лидер бюро, известный архитектор Альберт Шпеер, рассказывает: "…Мы сейчас разрабатываем по заказу кельнских компаний новую концепцию городской структуры. Кельнские предприниматели недовольны нынешним состоянием центра города, а у местных властей недостаточно денег, чтобы оплатить большой проект, который представил бы современное видение города. Поэтому торгово-промышленная палата Кельна собрала 500 тысяч евро и заказала разработку новой концепции городского развития. …Это совершенно открытый процесс, все горожане могут высказывать свое мнение. В этом и заключается суть: будущее города можно обсуждать только сообща". И, судя по специальному интернет-сайту, в городе действительно идет интенсивный общественный диалог по поводу его будущего с участием всех заинтересованных сторон.

Реализованных примеров такого win-win подхода - множество. Приведем только один, из города Роттердама. Это подземный переход с выходом из метро на площади Beursplein, устроенный на очень сложном в транспортном отношении перекрестке двух главных улиц на деньги расположенных там крупных торговых и финансовых предприятий. В результате обеспечены удобство и безопасность жителей, магазины получили новые площади в бывших подвальных этажах, созданы рабочие места в торговле, кафе и фаст-фуде, а город в целом получил новое эстетически выразительное публичное пространство.

Моновоздействия на среду в странах с исторически развитой городской властью народа (показателен пример Швейцарии, где население с помощью референдума может остановить реализацию уже утвержденного властями проекта от "стархитектора"), уже невозможны. А участие в сложноорганизованной политике совместного средоустройства, доказавшей свою эффективность, вошло в повседневную практику бизнеса, власти и общества.

Градостроительные планы крупного бизнеса: от глэм-девелопмента к общественному диалогу?

В 2000-е годы в Российской Федерации создаются и активно продвигаются проекты новых градообразований "на чистом месте", как альтернатива сложившимся городам. Многие из них весьма масштабны - вплоть до поселений на несколько сот тысяч жителей. За редкими исключениями они остаются на уровне медиа-феноменов или деклараций о намерениях. Однако сами эти намерения весьма характерны. Крупные частные инвесторы провозглашают "заинтересованность в создании не просто очередного поселка, а нового качества жизни".

Я разделил бы эти проекты на две неравные группы: глэм-девелопмент (нацелен на продажу "раскрученного" бренда мегапроекта), и реал-девелопмент (направлен на извлечение прибыли из построенной, а не виртуальной недвижимости).

Характерным примером проектов первого рода является "город миллионеров" Рублево-Архангельское. Планировавшиеся инвестиции - $3,0 млрд. - удалось успешно "отбить" в апреле 2008 г., когда проект был продан за $5,3 млрд.. Причем еще одним средством его имиджевой капитализации стало включение в программу "Доступное жилье": "Этот факт среди прочих оказал весомое влияние на успешную сделку по продаже проекта "Рублево-Архангельское"".

Попыток реал-девелопмента на уровне мегапроектов КОТ (комплексного освоения территорий) гораздо меньше. К их числу можно отнести район "Академический" в Екатеринбурге 21. Строительство первого жилого квартала (120 тыс. кв.м недвижимости, в т.ч. 80 тыс. кв.м жилья) началось в октябре 2007 г. Градостроительное зонирование района, основанное на прошедшем публичные слушания проекте планировки, было включено в Правила землепользования и застройки Екатеринбурга. Выполнены проекты планировки и межевания территории, разрабатываются архитектурные предложения по первоочередным жилым комплексам. В целом, "в проектирование, прокладку новых коммуникаций, инженерную подготовку территории "Ренова-СтройГруп" за три года вложила уже более 2 млрд. рублей. Понятно, что такие вложения под силу только девелоперам с очень сильным финансированием", - справедливо отмечает "эксперт" 22.

Однако до сих пор альянс "бизнес+власти" обходился без публичного диалога. "Российская политика достаточно долгое время воспринимала бизнес (особенно крупные организации) как источник поступлений в бюджет и только. Или же, наоборот, крупный бизнес без лишнего шума лоббировал нужные ему решения, и споры дальше кабинетов не шли. Теперь вдруг оказалось, что бизнес не то чтобы готов к диалогу, но вполне способен торговаться с властью. Что из этого может получиться, ясно не вполне".

Тем не менее, этот альянс укрепляется, а кризис, возможно, послужит привлечению к диалогу и других субъектов средоразвития. Во всяком случае, у крупного бизнеса есть вполне определенные преимущества в сфере развития территорий в больших масштабах: возможность комплексных решений, лоббистский потенциал, механизмы предотвращения рисков.

Основные выводы

Полноценному взаимодействию субъектов среды препятствует сегодня ряд системных проблем, по-прежнему провоцирующих "монологичность" их действий.

Плохо или нечетко прописанные системы градостроительных регулятивов не способны умерить односторонние амбиции крупного бизнеса.

Архитекторы, уже не сдерживаемые неписанными законами, но еще не сдерживаемые писанными, в не контролируемой обществом рыночной системе действуют как свободные (от общества, но не от бизнеса) художники-циники.

Роль НГО экологического и памятникоохранного профиля, хотя и несколько возросла в последние годы (по крайней мере, в крупнейших городах), пока не стала критически весомой.

Голос же "рядовых" жителей (за исключением случаев защиты собственности и любимого окружения) пока вовсе не слышен.

Что же касается КОТ, здесь пока преобладают наиболее простые схемы "глэм-" или "реал-девелопмента". Сам термин трактуется сегодня тоже в сугубо техническом плане: за комплексно организованную среду (не только квартиры, но благоустройство, сервис, публичные пространства и т.д.) можно выручить больше денег.

Между тем, в развитых странах девелоперы постепенно приходят к пониманию: "основным стимулом развития городов является не экономика и наращивание промышленности, …а социальная устойчивость, т.е. "политика и институты, обеспечивающие интеграцию различных групп и культур в соответствии с принципами разума и справедливости"".

Вряд ли я ошибусь, если скажу, что для абсолютного большинства сегодняшних российских проектов большого бизнеса идея будущей социальной устойчивости создаваемой среды вовсе не характерна. В результате, при всех гуманистических декларациях, крупный бизнес в области городского развития продолжает работать прежде всего на самого себя. С другой стороны, он является сегодня единственным реальным внегосударственным ресурсом городского развития.

Что стоит за "открыточными" видами благоустроенных улиц и площадей прежде богом забытых городов или европроектами новых поселений - действительное осознание крупным бизнесом своей социальной ответственности или ее имитация, спровоцированная рыночной или политической конъюнктурой?

Смею предположить, что сегодняшнюю предельно субъективизированную деятельность крупного бизнеса, когда все зависит от благих намерений отдельных юридических или физ. лиц, можно направить в позитивное русло. Но для этого, прежде всего, должны быть артикулированы специфические роли других важнейших субъектов средоформирования: государства, устанавливающего четкие, единые для всех правовые и пространственные режимы развития недвижимости, и общества, берущего на себя контроль за соблюдением этих правил.

Причем сам крупный бизнес в этом объективно заинтересован: действия в рамках установленных правил и независимого социального контроля придают его активности (и активам) легитимность и устойчивость, в том числе, антикризисную устойчивость.

Если субъекты средоустройства будут действовать, исходя не только из частных, но и из общих интересов, искомые всеми win-win-win результаты будут достижимы с гораздо большей долей уверенности

Источники

Береснева А.В. Роль мелкого бизнеса в развитии экономики//ЭКО. -2000. -№ 8. -С. 16-19.

Еваленко М. Потенциал малого предпринимательства и экономика российских регионов//Российский экономический журнал. -2003. -№ 9-10. -С. 30-52.

Клепач А., Яковлев А. О роли крупного бизнеса в современной российской экономике//Вопросы экономики. -2004. -№ 8. -С. 36-40.

Мищенко Л., Листопад М. Роль предпринимательских сетей и альянсов в обеспечении рыночной устойчивости предприятий//Экономист. -2003. -№ 10. -С. 67-70.